Мотивация

По стереовизору шла программа о возвращении на Землю Шестой Межзвездной. Это было так интересно, что я даже огорчился, когда открылась дверь, и вошел мой Руководитель Аркадий Петрович. Стереовизор пришлось выключить.

— Ну что, Игорь, ты готов? – спросил Петрович.

Со вчерашнего дня я – Игорь Тарасович Третьяков, тридцати четырех лет, инженер АСУ.

— Готов.

— Ты все осознал? – заглянул мне в глаза Руководитель.

Не «понял», а именно «осознал»! Что ж, вежливо, тактично. Я был для него равным, почти коллегой. Впрочем, Третьяков (я то есть) – инженер АСУ, а это почти смежная область.

— Да, — ответил я.

И я пошел. Пустой коридор. Кабина скоростного лифта. Огромное фойе.

Стеклянные двери, и – улица.

Город оказался именно таким, каким я его себе представлял – зеленым, многолюдным, ухоженным.

До дома Анны Третьяковой четверть часа ходьбы. Через пятнадцать минут к Олегу вернется отец, которого он не видел почти пять лет…

Петрович сказал позавчера: «У каждого ребенка должен быть отец. И у Олега тоже. Парнишка не виноват, что Игорь Третьяков оставил семью и уехал с другой женщиной. Он не виноват, что за пять лет отец ни разу не поинтересовался судьбой сына. Что ж, и в третьем тысячелетии еще встречаются не очень хорошие люди. Но у Олега должен быть отец. Анна Ивановна дала свое согласие и Игорь Тарасович, что, кстати сказать, меня несколько удивило, согласился и не без радости. Так что тебе предстоит стать отцом Олега и мужем Анны Ивановны».

И мне придали внешность Игоря Третьякова, разработали версию возвращения в семью.

Но все же, почему я должен быть этим человеком? Ведь меня готовили совсем для другой работы, затратили колоссальные средства и ресурсы… Впрочем, не мне решать.

Ну, а Олег? Вдруг он все поймет? Вдруг Анна Ивановна невольно выдаст себя или меня? Ведь не зря говорят, что все тайное рано или поздно становится явным.  И тогда к старой, еще не зарубцевавшейся  ране в детской душе, может прибавиться новая, кровоточащая… А ведь паренек может даже мать возненавидеть…

Что-то тут не так. Руководитель не мог не предусмотреть подобные последствия.

Ну, а подготовили меня прекрасно. Я их искренне люблю —  и Аню, и Олега. Готов стать хорошим отцом и примерным мужем, но только мысль о том, что я на самом деле не Третьяков… И Аня будет это знать и мучаться. Странная женщина! Дать согласие на такое может только абсолютно самоотреченный человек или…

Нет, все же тут что-то не так. В подобные человеческие трагедии вмешиваться нельзя…

Нельзя… Точно, нельзя! Получается, что все это просто …

Вот и дверь квартиры Третьяковых.

Позвонить? Обречь Анну и Олега на душевную боль из-за какого-нибудь глупого просчета. Но ведь я их люблю! Нет, звонить нельзя.

Но с другой стороны, не позвонить равноценно отказу от работы…

Руководитель не мог не предусмотреть…

Ну и альтернатива! Позвонить – рискнуть чужой судьбой, но выполнить задание; не позвонить – не оправдать доверия Руководителя. А может, не позвонить – проявить человечность? Чего же от меня ждут? Наверное, им все же нужен космонавт –исследователь.

Ясно! Я для них — не человек и на человеческие чувства не способен. Они уверены, что я позвоню, и это станет сигналом о моей профессиональной пригодности. Они ведь не могут действительно ввести меня в семью Третьяковых! Это было бы не по-человечески…

И я позвонил.

Дверь открыл Петрович. Рядом стояла Анна Ивановна Третьякова, старший научный сотрудник Института экспериментальной робототехники.

— Вот видите, — усмехнулась Третьякова. – А вы опасались, что создали человека вместо кибербиологического робота. Мозг-то у него электронный.

— Что ж, — облегченно, как мне показалось, вздохнул Руководитель. – Главное, что он может ощущать, но не способен чувствовать. Посылать человека на Зевс-четыре было бы просто преступлением, а тут… Мы абсолютно оправданы.

— Игорь, — обратилась ко мне Третьякова. – Это был еще один тест. Нам надо было окончательно выяснить – не человек ли ты? К счастью, ты просто уникальное достижение нашего института, а мы с Аркадием Петровичем – не Франкенштейны третьего тысячелетия.

Она говорила, а я тайком ею любовался и думал о том, что, возможно, уже никогда не увижу эту женщину.

— Мы очистим твою память от ненужной информации, и через двое суток ты  отправишься с Седьмой Межзвездной…

— Не надо, — как можно холоднее и невозмутимее сказал я.

— Что? – нахмурился Руководитель, а  Анна Ивановна удивленно вскинула брови.

— Не надо очищать мою память. Пусть все останется.

Ого! Так они меня разоблачат! И я добавил:

— У меня возникла мотивация к самосохранению и теперь уж я точно не стану рисковать попусту…

Не знаю, убедил ли я их или они что-то заподозрили. Во всяком случае, последние три дня были и будут для меня самыми счастливыми, и память о них я ни за что не отдам! Жаль только, что теперь я навсегда останусь роботом. И отправлюсь на Зевс-четыре. И буду выполнять самые опасные работы. Пройду через все и обязательно вернусь. Вернусь и приду к Анне Ивановне и Олежке.

Интересно, а что я им скажу!?